Сегодняшнее зачало очень сложное, если воспринимать его так радикально, как оно звучит. Приходит некто и спрашивает: “Что мне делать, чтобы жизнь вечную наследовать?” И Христос очень радикален. Мы не принимаем такую радикальность. Он говорит: “Раздай всё имение”. А человек был богат. И в иудаизме, как вы понимаете, богатство — это дар Божий и признак приятия Божиего. Бог принимает тебя через то, что даёт богатство. Поэтому раздать имение нищим — это всё равно как раздать все дары Божии, все поощрения Божии, как бы развестись с Богом и начать всё заново. Начать заново нам сложно, и поэтому мы отрицаем это Евангелие по большому-то счёту.
О чём это Евангелие на самом деле? Некоторые считают случайностью, что в первой части зачала есть этот диалог. У Христа спрашивает некто: “Учитель благий! что мне делать, чтобы наследовать жизнь вечную?” А Он говорит: “что ты называешь Меня благим? никто не благ, как только один Бог”, и дальше отвечает. То есть здесь пафос вопрошателя состоит в том, что он спрашивает, что сделать, чтобы наследовать жизнь вечную. И как Христу объяснить ему, что не надо ничего делать или не делать? Вообще, религия — это не момент взаимовыгоды, это не то, что нужно делать для того, чтобы что-то ещё другое произошло. Нельзя религией забивать гвозди в стену, нельзя религией плавить рельсы или строить дома. Религия — она сама по себе, ею нельзя ничего добиваться. Поэтому “что мне сделать, чтобы получилось то-то и то-то” — это неправильный вопрос.
Христос развенчивает само это направление мысли. Он говорит, что, во-первых, благ только один Бог, т.е. ты неправильно Меня назвал, а во-вторых, если хочешь наследовать жизнь вечную, то сделай то, чего ты не можешь сделать. Мы же не верим, что когда раздашь имение, то получишь что-то. Потому что тем, кто раздал имение, когда они сказали: “Дай нам сесть по правую и по левую сторону”, — что Он ответил? Сказал: “Это вообще не от Меня зависит, это от других зависит”. Поэтому нельзя от религии требовать эффекта, спасения в том числе. Нельзя думать, что Богу можно задать этот вопрос, и у Него есть на это ответ.
Что сделать, чтобы я спасся? А ничего не сделать! Именно так и ответил Христос. Вот ничего, и всё. Тогда Его спросили: “А кто же тогда может спастись?” Этот вопрос ведь не случаен. Это только жалкий плебс думает, что богатым будет туго, а бедным будет хорошо. Апостолы-то поняли правильно: кто тогда вообще может спастись? Они наверняка слышали предыдущую проповедь про то, что бедным будет тяжело спасаться. Христос говорит: никто не может спастись. Никто! Потому что “спастись” — это неправильно. Весь этот дискурс, весь подход “хочу спастись” — уже неверный. Потому что тогда Христос превращается в Того, на Кого направлены наши манипуляции ради спасения. Бог превращается в инструмент нашего спасения. Религия и все её обряды, все её слова и молитвы превращаются в разменную монету нашего спасения. И всё, религии уже нет. Там уже не спрашивают, это был Яхве, Ваал, Афина или Зевс — какая разница? Потому что все они, как батраки на Волге, тянут баржу нашего спасения. И мы их плёткой в молитве так -хлоп! — я же молюсь, — хлоп! — я же пощусь. Репина картину помните? И там впереди Христос нарисованный, а мы Его так — хлоп! — и говорим: вот у меня сколько поинтов для того, чтобы Ты меня спас. Христос не хочет играть в эту игру. Поэтому Он богатому скажет “раздай имение”, зная, что тот не раздаст, и потом резюмирует: “Тяжело богатым спастись. Невозможно! Скорее верблюд пройдёт через игольные уши”, — то есть это что-то совершенно невозможное. И бедным тоже невозможно, и всем невозможно. Перестаньте об этом спрашивать
Просто если мы видим Господа Бога — этого уже достаточно. Мы уже живём, включая Его в нашу жизнь. Мы дышим, включая Его дыхание в наше дыхание. И это некоторое правильное отношение к Богу. Ведь мы не думаем, что дружба с Петровым спасёт нас в вечности, и дружба с Ивановым, и с Сидоровым. Мы просто к ним относимся хорошо. И это не спасает, но это делает нас друзьями. Когда мы любим человека, мы что, думаем через эту любовь спастись? Вот я люблю на 100 баллов — ну всё, я спасён! Нет. Мы просто любим человека, и это делает нас ну что ли настоящими, делающими то, что нужно делать. Мы любим. И слава Богу, ещё никто не придумал конвертировать любовь во что-то другое. Слава Богу, люди не придумали, что если они любят 5 человек — у них уже 5 баллов набрано в Царстве Божием, а если 6 человек полюбят, то будет 6 баллов. Слава Богу, мы любим бескорыстно, симпатизируем, дружим бескорыстно, потому что религия не проникла в эту область. Там, где проникла, тоже испортила всё.
Берегитесь религии, любите Бога, Который вот стоит перед нами. И мы должны сказать: Господи благий, мы пойдём за Тобой, чем бы всё не кончилось, как бы всё там ни было. И не будем спрашивать, кто сядет по правую, кто сядет по левую сторону, кому будут престолы, а кому будут стульчики. Мы не будем об этом спрашивать. И поэтому, наверно, в зачалах о Воскресении так часто подчёркивается, что они уже ни о чём Его не спрашивали. Может быть, это победа учеников — перестать спрашивать о том, что это значит? Ничего не значит. Просто пришёл. И просто… Если человек танцует, что ещё это значит? Ничего не значит, просто ему хорошо. И вот что такое настоящая религия, и вот как можно понимать это зачало. Кто понимает иначе — раздавайте имение. Желательно, в этот храм.